Диалог из Пролога

Ангелы получают фамилии
Бог: Включаю генератор случайных чисел... Так - ты будешь Семенов. А ты... Ты будешь Флитман.
Флитман: Опять?
Бог: Что за предрассудки еще?
Флитман: Почему всегда "Флитман"? Я на обычном компьютере включал генератор случайных чисел - даже он никогда не выдает один и тот же вариант подряд 357 раз.
Бог: Ты ведь специалист. Должен знать - у людей не бывает настоящего генератора случайных чисел. Только псевдослучайных.
Семенов (Флитману, примиряющим тоном): Ладно, старик. В России с фамилией "Флитман" можно, в общем, работать. А ты вспомни, как оно во Вьетнаме в 72-м было?
Флитман: Тебе легко говорить - ты и там Нгуеном был.
Семенов: Нгуемом.
5:56p
ЭЛЕКТРИЧЕСКИЕ СНЫ
Случайные выдержки из дневника

Макс Стоялов, Дэн Стоялов
Валлемоно де Лонгхорн

Тихая южная ночь. Казалось бы, вот-вот усну. Но не столь внезапно кто-то монотонно постучал в мою дверь. Кто это может быть? Да и странно, почему не звонят? Я посмотрел на часы, второй час ночи. Подхожу к двери, в глазке темно и не было видно лица из-за того, что на лестничной площадке плохое освещение.
- Кто там?
- Это я, Валлемоно де Лонгхорн!
Валлемоно де Лонгхорн? Сразу вспомнилось какое-то рогатое животное, но я не стал будоражить свои знания о животных…
- Прошу, - сказал я, открывая дверь ночному гостю.
- Спасибо, - в комнату вошло человекоподобное существо моего роста, одетое в длинное, чёрное пальто и черную, широкополую шляпу, которая покрывала его большие рога, и сразу же почему-то прозвучала какофония, что меня не сильно удивило, - он же Валлемоно де Лонгхорн.
- Чаю?
- В пакетиках? – снимая шляпу, поинтересовался Валлемоно де Лонгхорн.
- Есть в пакетиках, есть листовой. Заварить листовой?
- Листовой, - встряхнув ушами, ответил мой гость, - только не заваривать, мне так, сухого, пожевать.
- Проходи на кухню. Ничего, что я на ты?
- Нормально, - цокая копытами по паркету, ответил мой гость, - табуретка крепкая? Сесть можно?
- Можно, должна выдержать. Вы случайно не из ангельской иерархии, что ниже властей и выше собственно ангелов? - спросил я с улыбкой на лице.
- Нет! - сардонически ответил он.
Табуретка скрипнула под его массивным телом, но, действительно, выдержала. Я достал пачку крупнолистового чая, немного подумал, достал глубокую тарелку и высыпал туда всю пачку, после чего поставил её на стол перед гостем. Валлемоно де Лонгхорн сразу зажевал чай. Я поставил чайник на плиту, достал чашку и пакетик, после чего сел за стол. Валлемоно де Лонгхорн покосился на меня большим чёрным глазом.
- Почему ты меня впустил?
Меня почему-то совсем не удивляло, что он разговаривает.
- А почему ты пришёл? – в свою очередь спросил я.
- Сегодня твоя очередь…
- Очередь чего? – образно выражусь, мои мысли проскакивали мимо меня.
- Выбирать судьбу, и рационализировать жизнь. - проглотив очередную порцию чая, ответил Валлемоно де Лонгхорн.
- Вот так сразу? Но это же противоречит здравому смыслу.
Я некоторые минуты испытывал оцепенелость.
- Зачем сразу? Можешь подумать, впереди вся ночь. - Он сделал маленькую паузу и сказал. - И что это такое - здравый смысл? Ничего!
- Из чего выбирать?
- Из чего хочешь, но часы твои будут идти назад, время – это четвертое измерение. Мгновенный куб не может существовать. Тот куб, который мы видим, есть не что иное, как соответствующее текущему моменту времени сечение некоторого «фиксированного и неизменного» четырехмерного куба, обладающего длинной, шириной, высотой и продолжительностью. Время ничем не отличается от любого из трех пространственных измерений, кроме того, что любое сознание движется во времени. Вот я могу взглянуть на какого-нибудь человека извне пространства-времени, и я вижу одновременно прошлое, настоящее и будущее любого человека, к которому пришел и кто дал согласие. Так же, как в трехмерном пространстве, я единым взглядом охватываю все части волнистой линии, проведенной на бумажной ленте пером самописца, повторяющего одномерные пространственные движения уровня ртути в барометре. - Валлемоно де Лонгхорн совсем по-человечески пожал плечами, - я не буду тебя озадачивать! Скажу яснее! У тебя есть возможность, если конечно захочешь, полностью переписать свою судьбу, можешь взять, судьбы знаменитых людей, если хочешь, определи только ключевые моменты. В общем, выбирай.
- Значит, как я решу, так и будет. Но ведь она оборвется?
- Да! Воссоединится с жизнью и разумом окружающей нас природы.
- Но и земная природа не вечна!
- Она воссоединится с иными жизнями и Разумной Вселенной.
- А какая гарантия, что все именно так?
- Никакой. Каждому приходится обдумывать и выбирать.
- Но ведь это полнейший произвол!
- Таково одно из проявлений свободы человека.
- Какой же окончательный вывод?
- Никакого. Будет наш личный опыт. Подождем. Поживем! Каждому дарована та жизнь и то бессмертие, которых он достоин.
- Так все-таки во что верить?
- В жизнь. В смерть. В бессмертие.
- А за это ты возьмешь мою душу?
- Зачем? – удивился он.
- Но, как же, такая возможность, и бесплатно?
- Понимаешь, - Валлемоно де Лонгхорн с сожалением отодвинул от себя тарелку с чаем и повернулся ко мне, отчего табуретка жалобно скрипнула, - есть люди, у которых всё предопределенно, а есть такие, у которых судьба – чистый лист, вот к таким я прихожу. Считай, что я исправляю ошибки природы.
Засвистел чайник, я налил себе кипятка в чашку.
- Скажи, а те, кто тебя не пускал, что было с ними?
- Ничего не было, они оставались на том уровне, на котором я к ним пришёл, и они ничего не могли изменить до конца жизни, даже если и хотели.
- Понятно. Тебе как, в письменной или устной форме, предоставить проект моей судьбы? – Улыбнулся я.
- Лучше в письменном виде. Так ошибок меньше, - на полной серьёзности ответил Валлемоно де Лонгхорн.
- Понятно, - внезапно на меня нашло озарение. – Ты торопишься?
- В принципе, нет, - покосился он на меня своим большим глазом. - Но если напишешь сейчас, будет здорово. Я сразу к себе, а то тут, у вас, у людей, мне неуютно.
- Договорились, я сейчас. Табуретка жалобно скрипнула, когда я с неё стартовал.
Вбежав в комнату, я вырвал из принтера белоснежный лист. И на нем написал то, что посчитал для себя самым важным.
Когда вышел в коридор, Лонгхорн был уже в шляпе.
- Уже, - удивился он. – А чего так мало? - поинтересовался, взяв сложенный вчетверо лист. - Не боишься? Что пойдёт не так, как рассчитываешь?
- Не боюсь, там все четко написано.
- Лапидарность использовал, но как хочешь. Но все, мне пора на геокорону! No passaran!
Валлемоно де Лонгхорн спрятал листок в карман и вышел. Я закрыл за ним дверь. Зайдя на кухню, я бессильно опустился на табуретку. Что будет дальше, я не знал, этого не знал даже Валлемоно де Лонгхорн. Тайну будущего хранили два слова на чистом листе бумаги:
БЕЗ СУДЬБЫ…
История без конца…

Эпилог

А я с братом Максом на балконе классически размышляем про сознательную окружающую действительность. Но вдруг для нас столь нежданно появился наш персонаж Валлемоно де Лонгхорн в таком же виде, как мы его описали.
Вместо традиционного привета я с братом, как свойственно близнецам, вместе удивленно спросили, каким ветром его сюда занесло. Ответ его был таков, дословно цитирую:
- Я благодарен вам, что вы про меня написали, теперь я среди других неких литературных персонажей, таких, как Монтекристо, Гарри Поттер, Обломов. Меня считают, заметьте, благодаря вам, своим, а не второстепенным персонажем, и в знак благодарности в тяжелых ситуациях я Валлемоно де Лонгхорн приду немедленно к вам на помощь.
И на этом цитата заканчивается. Представляете себе, дорогой читатель, бывают же в мире чудеса!

неопровержимые факты биографии

в полночь мне дали три ключа и сказали человеческим голосом:
- цветной ключ от нижней двери, серебряный - от второй, золотой - от твоей комнаты.
то есть, мир вдруг заговорил со мной на понятном мне языке. наконец-то. поэтому про ключи - какой откуда - я впервые в жизни запомню с первого раза. и, вероятно, вообще навсегда.

теперь я живу на крыше. видимо, я Карлсон.
но в комнате три кровати. Значит я - три Карлсона.

тем не менее, спать я буду в шкафу.

тайны мира

...но есть на небесах бог, открывающий тайны.
Даниил 2.28

мы видели, как расцвела дурман-трава, среди всех сонных цветов - огонь ядовитый. мы видели, как плыл куст бузины в ночи. мы хотели услышать соловья, а вместо серебряных трелей услышали за спиной шаги привидений и дальний вой вурдалака. ужас выпал инеем на наши души, и росою легло на луг безумие. мы хотели согреться и не могли найти ни живого огня, ни горячего дыхания.
-смотри, - сказал мне брат, - чьи-то белые пальцы чертят по воздуху тайные знаки.
захлопнулась сокрытая ловушка мира, и мы оказались внутри. погас свет дневной. тайна жадно заглатывала последние звезды.

сказки и притчи

книжные черви и Карлос Кастанеда

вам когда-нибудь приходилось страдать от нашествия книжных червей? лично я всерьез натерпелся от выходок этих разбойников. не знаю, почему они так польстились на мои книги, но только всего за один месяц от моей огромной библиотеки почти ничего не осталось. черви оставляли нетронутыми обложки книг и даже их страницы, но поедали все буквы. в итоге из обладателя шикарной библиотеки, я превратился в обладателя шикарной свалки пустых, как сознание буддиста листочков. Черви ели все без разбору: романы Достоевского, пьесы Чехова, стихи Лермонтова. они ели и ели, ели и ели, не гнушаясь даже такой сомнительной литературой, как «Американская мечта» Нормана Мейлера и «Назову себя Гантенбайн» Макса Фриша. мне хотелось рвать на себе волосы. с каждой секундой книг у меня оставалось все меньше и меньше. я совершенно не знал, что мне делать. купить специальный аэрозоль от червей? отравленные книги? все эти действия казались мне бессмысленными, я не верил в счастливый исход. но… внезапно поедание книг приостановилось. черви перестали грызть мое интеллигентское имущество. и вроде бы даже затихли. не было более слышно не звуков поедания букв, не звуков ныряния в новую книгу. и я уже почти совсем успокоился, как вдруг услышал странное монотонное пение. несколько минут я не мог понять, откуда оно доносилось, а потом подошел к уцелевшей части своей библиотеки и сразу все понял. пение, бесспорно, шло из книги Карлоса Кастанеды «Сказки о силе». я осторожно подошел к ней ближе, взял в руки, открыл и…увидел расположившихся между страницами книжных червей. все они сидели в позе лотоса и напевали шаманские мантры.
- что…что вы делаете? – заикаясь, спросил я.
- следуем Пути Воина, - ответил мне червь с белоснежною бородой.
- да здравствует, дон Хуан! - заорали все остальные.
я поспешил закрыть книгу и удалиться.
с тех пор книжные черви живут у меня в книге Кастанеды и следуют Пути Воина, а я радостно наслаждаюсь уцелевшей частью своей библиотеки. такая вот история, дражайшие книголюбы!

ученик чародея

не удержавшись, я заглянул на следующую страницу…
"Лихнаэль, Весмолон, Гермашур, Мемрогай…" – торопясь, я читаю таинственные слова-имена той старинной магической книги, что на время доверил мне мой учитель…
а на улице вдруг темнеет, как будто под вечер. Стая птиц прилетела во двор, и они, все пространство заполнив, с пронзительным громким криком обрушиваются на окна и дверь.
опешивши, не успеваю я что-нибудь сделать, куда-нибудь скрыться, а в дом уж вбегает разгневанный чародей, выхватывает книгу и что-то шепчет…
уже больше не ученик чародея, я ухожу от него все дальше и дальше.
но запретные те слова, те слова-имена, что я вычитал в книге… -
я мучусь, стараясь не вспоминать их, не дать им проникнуть в мой разум, не остаться с ними один на один…
я страшусь того, что я знаю.
за окнами моего сознанья – темные крики.

тотем окна

посреди пустыни без стен и крыши висит окно. посмотришь в него - увидишь пустыню. Обойдёшь и заглянешь с другой стороны - увидишь пустыню.
все окна мира - не то же ли самое? только обход занимает немного больше шагов. посмотришь с одной стороны - как будто комната. посмотришь с другой стороны - как будто улица. если б вдруг оказаться сразу с двух сторон - что увидишь?
окно в пустыне каждый день протирает тряпочкой молчаливый отшельник. он живёт в пещере на западе. а другие говорят: он живёт на востоке. а ещё говорят: их двое - на западе и на востоке, работают посменно и каждый протирает тряпочкой свою сторону окна. никогда не встречаются.
солнечный луч прожигает в песке прямоугольник. лунный луч замораживает в песке прямоугольник. дождь льётся струями по стеклу. иней рисует узоры.
раз в году приходят паломники и смотрят в окно.
паломник с востока видит паломника с запада.
паломник с запада видит паломника с востока.
говорят, наступит день - упадёт небесный
камень и разобьёт окно. тогда ветер смешает все запахи мира. и краски. и звуки.

А Бао А Ку

испокон веков на винтовой лестнице башни победы живёт некое существо, чувствительное ко всем оттенкам человеческой души и известное под именем А Бао A Ку. обычно оно спит на нижней ступеньке, но при приближении человека в нём пробуждается таинственная жизнь, и тогда в недрах этого существа начинает теплиться внутренний свет. одновременно его тело и почти прозрачная кожа приходят в движение. однако сознание пробуждается лишь тогда, когда кто-либо поднимается по винтовой лестнице — тогда А Бао А Ку, чуть не прилипая к пяткам поднимающегося, следует за ним, держась того края ступенек, где они сильней всего стёрты поколениями паломников.
с каждой ступенькой окраска А Бао A Ку становится все более явственной, форма — более определённой, и излучаемый им свет — более ярким. но окончательной завершённости А Бао А Ку достигает лишь на верхней ступени, если тот, кто поднялся на неё, сподобился нирваны, и дела его не отбрасывают тени. в противном случае А Бао А Ку останавливается, словно парализованное, не достигнув вершины — тело его остаётся незавершённым, голубая окраска блекнет, излучаемый свет, мерцая, гаснет. А Бао А Ку страдает от невозможности достигнуть совершенства, и его стоны — едва различимый звук, напоминающий шелест шёлка.
вспышка жизни в нём коротка: как только паломник начинает спускаться, А Бао А Ку скатывается вниз на первую ступеньку и там, угасшее и утратившее определённость очертаний, ждёт следующего посетителя.
за многие века А Бао А Ку поднялось на балкон всего однажды.

'книга вымышленных существ'